Александр Алехин

Будущий великий шахматист родился в 1892 году в Москве в весьма обеспеченной семье. Его отец Александр Алехин в своё время был губернским предводителем дворянства в Воронеже. Мать Алехина принадлежала к роду Прохоровых, которые держали старейшую в Москве Трёхгорную текстильную мануфактуру.

Александр Алехин был младшим ребёнком в семье. Он имел сестру и брата Алексея, который тоже был шахматистом, но славы младшего брата не достиг. Хотя именно с братом Александр разыгрывал первые шахматные партии, в эту игру его научила играть мать, когда ему было около семи лет.

Серьезное увлечение древней игрой пришло в Саше лет в 10, после того как его поразило шахматное творчество посетившего Москву американца Гарри Пильсбери. Пильсбери, проведший в шахматном клубе сеанс одновременной игры вслепую на 22 досках сыграл тогда вничью со старшим братом Алехина. Это событие произвело сильнейшее впечатление на Александра, на уроках он постоянно был погружён в шахматы — решал задачи, играл вслепую или обдумывал ходы в игре по переписке с корреспондентами со всего мира.

Шахматы так увлекли его, что родители даже вынуждены пойти на крайние меры и на какое-то время попросту запретить ему садиться за доску. В детском возрасте Алехин перенёс менингит — очень тяжёлую болезнь, которая в то время уносила немало жизней. Лечить его на дом приходил врач, который затем оставался сыграть в шахматы со старшим из братьев. Биограф чемпиона С. Воронков предполагает, что болезнь могла вызывать у маленького Саши связанный с шахматами бред, именно это послужило причиной того, что родители на три года запретили ему играть в шахматы.

Сам Алехин считал, что более-менее серьёзно он начал заниматься шахматами только в 12 лет. Через три года Алехин завоевал главный приз журнала «Шахматное обозрение», а в 1908 году стал чемпионом Москвы.

Первая значительная победа была одержана Александром в 17-летнем возрасте, тогда он выиграл Всероссийский турнир любителей, среди участников которого оказался самым молодым. Во всеуслышание же Алехин заявил о себе в 1914-м году на знаменитом международном турнире, проходившем в Петербурге. Для участия в соревновании в столицу Российской империи съехалась практически вся шахматная элита c Ласкером и Капабланкой во главе. По результатам турнира 22-летний шахматист оставил позади себя Нимцовича, Тарраша, Маршалла, Рубинштейна и занял 3-е место.

Через неделю после завершения турнира Алехин окончил учёбу в императорском училище правоведения. В июле 1914 года он уехал в Германию на крупный международный турнир. Шахматная карьера будущего чемпиона мира была прервана Первой мировой войной, которая застала его на турнире в немецком Мангейме (Алехин как раз уверенно занимал первое место). Он вместе с десятком других принимавших участие в турнире русских шахматистов был задержан немецкой полицией, как гражданин вражеской страны и провел в плену два месяца, после чего был отпущен на родину. Однако на пути в Баден-Баден группу русских шахматистов снова арестовали и на несколько дней отправили в тюрьму. Наконец, немцы решили подвергнуть пленников освидетельствованию медицинской комиссией. Тех, кого она признавала негодными к военной службе, они соглашались отпустить. Остальным пришлось бы оставаться в плену до конца войны.

Алехина признали негодным к службе по состоянию здоровья и отпустили. Добираться домой пришлось через нейтральные страны, и в итоге путь занял несколько месяцев. В Россию он вернулся только в ноябре, где выступал по большей части с показательными партиями и сеансами одновременной игры до 1916 года. Все богатства родителей были реквизированы. Летом того года Алехин отправился добровольцем на фронт в составе Красного Креста, был дважды контужен и отличился двумя Георгиевскими медалями и орденом Святого Станислава, оказывая на поле боя помощь пострадавшим, после выписки вернулся в Москву.

Состоявшаяся в России революция лишила Алехина дворянства и состояния. В 1919 году он был арестован и приговорен к расстрелу.

Алехин был спасен вмешательством высокопоставленных чинов, его уберег от расстрела чемпион Одессы по шахматам Яков Вильнер, работавший делопроизводителем юридического отдела Ревтрибунала. Ему приносили расстрельные списки, и в одном из них он увидел Алехина.

Яков Семенович сам ничего не решал, поэтому отправил телеграмму председателю Совнаркома Христиану Раковскому, с которым был знаком. «К счастью, Раковский слышал о шахматном гении Алехина и немедленно связался по прямому проводу с Одесским ЧК, – приводит слова свидетеля тех событий Федора Богатырчука писатель Сергей Ткаченко в своей книге «Спаситель Алехина». – Из дальнейшего достоверно известно только одно: Алехин в ту же ночь был освобожден и отправлен в распоряжение товарища Раковского. Возможно, Алехин ни о приговоре, ни о последующих перипетиях даже не знал, ибо пролетарская Немезида просто стреляла в затылок осужденных, не заботясь о предварительном оглашении приговора».

По стечению обстоятельств, Алехин в следующем году обвинялся в содействии вражеской контрразведке. Им занялась Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией. Опять до шахматиста добралось одесское прошлое – поступил донос. На допросе будущий чемпион сумел объясниться и дело было прекращено.

В период жизни в Советской России шахматист не отпирался от сотрудничества с большевистской властью, однако предпочел покинуть страну при первой возможности. В 1921 года Алехин получил разрешение на выезд в Латвию, откуда по прибытии отправился в Берлин.

1922 году в Лондоне Алехин занял второе место после нового чемпиона мира, Капабланки. На этом турнире он в числе других сильнейших шахматистов мира подписал "Лондонские правила", по которым Капабланка предлагал разыгрывать первенство мира. некоторые современники называли высокие финансовые условия чемпиона "золотой стеной". По его условиям, за претендентом закреплялась обязанность формировать призовой фонд ($10 тыс.) и оплачивать организационные расходы.

Ряд биографов указывает, что в конце 1925 года Алехин защитил в Сорбонне докторскую диссертацию на тему «Система тюремного заключения в Китае», и ему была присвоена степень доктора права. В то же время текст диссертации и документы о её защите в архивах не обнаружены. Согласно британской энциклопедии The Oxford Companion to Chess[en], Алехин не окончил обучение и не защитил диссертацию, но с 1925 года добавлял к своей фамилии «доктор». В этом же году он одержал победу на крупном международном турнире в Баден-Бадене (впрочем, ни Капабланка, ни Ласкер в нём не участвовали), не проиграв ни одной партии и опередив ближайшего соперника на 1½ очка. Комбинацию, которую Алехин провёл в партии против Рихарда Рети на этом турнире, часто называют одной из лучших в истории шахмат

Претендент и чемпион во многом представали противоположностями друг друга: Капабланка имел репутацию элегантного плейбоя и человека слова, был воздержан в еде и не курил, считался одарённым гениальностью свыше позиционным игроком, пренебрегавшим подготовкой к соревнованиям; Алехина не любили, считали неискренним и неприятным в общении, он злоупотреблял курением и алкоголем, но все признавали его мастерство комбинации и вложенные усилия, которые привели его к титульному поединку.

Матч вызвал огромный интерес. Капабланка считался явным фаворитом: в то время он сильно превосходил Алехина в турнирных результатах и имел счёт 5:0 в свою пользу (не считая ничьих) в личных встречах.

Матч в Буэнос-Айресе проходил до шести побед одного из противников и затянулся надолго. Алехин выиграл шесть партий и проиграл всего три при 25 ничьих. Интересно, что ранее Алехин ни разу не побеждал Капабланку в турнирных партиях. Он тщательно изучал партии противника до матча, подметил его слабости и блестяще использовал особенности стиля чемпиона мира. 34-я, последняя партия матча с откладыванием продолжалась четыре дня.

Последняя, тридцать четвёртая, партия была отложена в ладейном эндшпиле, где Алехин имел две лишние пешки. Капабланка не явился на доигрывание, прислав письмо, в котором объявлял о сдаче партии и поздравлял Алехина с победой в матче. После объявления Алехина чемпионом мира восторженная толпа донесла его до отеля на руках.

Алехин и Капабланка так и не сыграли новый матч на первенство мира. Алехин настаивал, что он должен проходить на тех же условиях, что и матч 1927 года, а Капабланка не хотел искать меценатов. Экономическая обстановка в мире стала неблагоприятной для крупных соревнований из-за Великой депрессии. Переговоры тянулись много лет, но завершились ничем. Алехина обвиняли в том, что он сознательно избегает повторного матча с Капабланкой. С другой стороны, многие указывали, что препятствия, которые Алехин ставил экс-чемпиону, не отличались от тех, которые Капабланка ставил претенденту. Между двумя шахматистами развилась вражда, Алехин требовал удвоения гонорара, если в турнире участвовал Капабланка, так что они не выступали вместе до ноттингемского турнира 1936 года.

В 1929-м и 1934-м годах Алехин дважды защитил звание чемпиона мира от притязаний на него все того же Боголюбова и оба раза сделал это легко. В 1935-м году последовала неожиданная утрата титула в матче с Максом Эйве, но уже через два года Алехин вернул себе шахматную корону. В середине 30-х годов в карьере шахматиста наметился серьезный спад. Начиная с этого времени и до завершения турнирной практики 4-й чемпион мира не выиграл ни одного крупного турнира. Шахматные историки отмечают пристрастие Алехина к алкоголю, его усталость, тоску по родине и снижение мотивации, вызванное отсутствием равного по силе соперника, вследствие чего русский дворянин позволял себе небрежность как в самой игре, так и в отношении совершенствования игры.

Деятельность Алехина в годы Второй мировой осуждалась жесточайшим образом. Антисемитские статьи за его авторством, участие в турнирах на оккупированных Германией территориях и в целом содействие фашистам стали основанием для бойкота в отношении чемпиона мира, выдвигалось предложение о том, чтобы лишить его титула. Алехин пытался объясниться, говорил о том, что играл в фашистских турнирах из-за финансовой нужды, а статьи, которые публиковались в прессе, были полностью переписаны немцами и не отражают его взглядов. Шахматист получил чудовищный удар по репутации и удалился от общественной жизни.

В конце 1945 года Алехин был приглашён на турниры в Лондоне и Гастингсе, запланированные на будущий год, но приглашения вскоре были отозваны: Эйве и американские шахматисты (в первую очередь, Файн и Денкер) угрожали бойкотировать турнир, если в нём примет участие Алехин, из-за его сотрудничества с нацистами (в Германии Алехин находился в военные годы).

Алехин направил в оргкомитет лондонского турнира, а также в британскую и американскую шахматные федерации открытое письмо, в котором объяснял, что играть в турнирах в нацистской Германии он был вынужден из-за отсутствия средств, и прояснял свою позицию по антисемитским статьям.

Позднее высказывались предположения, что организаторы бойкота стремились в том числе и к достижению собственных корыстных целей: в США было два вероятных кандидата на звание чемпиона мира — Решевский и Файн, а Эйве мог рассчитывать на то, чтобы быть провозглашённым чемпионом мира после лишения Алехина титула. В пользу этой версии приводят довод о том, что после смерти Алехина на генеральной ассамблее ФИДЕ ставился на голосование вопрос о проведении матча на первенство мира между Эйве и Решевским.

Стоит отметить, что сам Эйве хоть в нацистской Германии и не играл, зато участвовал в шахматном турнире в Венгрии, которая была союзницей нацистов. Кроме того, Эйве возглавлял шахматную федерацию в оккупированной нацистами Голландии и де-факто сотрудничал с коллаборационистским правительством. К тому же ситуация была ему на руку. В случае лишения Алехина титула он либо автоматически переходил к Эйве, либо разыгрывался в чемпионском матче с участием Эйве и другого претендента.

Однако не все ведущие шахматисты поддержали Эйве и в конце концов вопрос о бойкоте Алехина и его дисквалификации решено было передать на рассмотрение ФИДЕ. Пока ФИДЕ рассматривало вопрос о дисквалификации, шахматиста не стало.

В феврале 1946-го года чемпион был вызван Михаилом Ботвинником на матч за мировое первенство и дал согласие. 23 марта 1946 года исполком ФИДЕ официально принял решение о проведении матча Алехин — Ботвинник, но утром 24 марта Алехин был найден мёртвым в своём гостиничном номере отеля «Парк» в Эшториле. Он сидел в кресле у столика за шахматной доской с расставленными в начальной позиции фигурами. При вскрытии врачи определили, что причиной смерти была асфиксия, наступившая вследствие попадания в дыхательные пути кусочка мяса, хотя в некоторых публикациях того времени в качестве причины смерти указывались стенокардия или сердечная недостаточность. Существует несколько версий, согласно которым Алехин был отравлен, при этом обвиняют и западные, и советские спецслужбы (Frederic Friedel. Alekhine's death — an unresolved mystery?. Chessbase.com (25 марта 2006)